Ближний Восток ждут кардинальные перемены
Достигнутое рамочное соглашение между США и Ираном не только спасает Ближний Восток от большой американо-иранской войны. Оно дает шанс региону на устойчивое развитие. Пусть даже и под покровительством модернизированного Ирана — это куда лучше, чем под патронажем ваххабитской Саудовской Аравии.
Возможно, что в Соединенных Штатах наконец начинают понимать, что решать проблему отсталости ближневосточных режимов (которая порождает не только бедность, но и исламский терроризм) лишь через революции или интервенции нельзя. Этот узел нужно распутывать и как можно быстрее — исламский терроризм не только дошел до стадии халифата в виде ИГ, но и стал активно проникать в Европу. Если раньше ключом к решению проблемы считался арабско-израильский диалог, то сейчас даже самым отъявленным оптимистам ясно, что решен этот вопрос не будет. И в этой ситуации администрация Обамы посчитала, что более эффективным ключиком будет нормализация отношений с Ираном. Если этот процесс завершится успешно, то Запад добьется не только смены режима в Иране (ни о какой отмене Исламской республики речи, конечно, не идет, однако сам режим может приобрести более светские и менее антагонистические черты), но и сможет превратить Иран в некоего ближневосточного шерифа, который будет противостоять симпатизирующей ближневосточным радикалам ретроградной Саудовской Аравии. В перспективе нынешняя сделка может привести к тому, что Иран превратится из соперника в партнера Соединенных Штатов на Ближнем Востоке.
Однако для реализации этой цели нужен первый шаг — урегулировать ядерную проблему Ирана. А этот шаг не простой, и сопряжен с рядом трудностей. Главная из них в том, что нужно каким-то образом пережить ближайшие несколько месяцев (до 30 июня — дедлайна переговорного процесса) и превратить нынешнее рамочное соглашение в полномасштабный договор. А заодно преодолеть сопротивление влиятельных сегментов американских и иранских элит, а также одержимого фобиями израильского руководства.
Рамочный компромисс
В Швейцарии сторонам удалось примерно согласовать основные рамки будущего компромиссного соглашения. Содержащиеся в нем положения уже назвали самым большим достижением за все время переговорного процесса.
Американо-иранская сделка окажет влияние на большинство ближневосточных конфликтов
Так, прежде всего сторонам удалось разрешить противоречия в вопросе статуса иранских ядерных объектов, и прежде всего строящегося 40-мегаваттного тяжеловодного реактора в иранском Араке (который после ввода в строй может производить до девяти килограммов оружейного плутония в год, что достаточно для производства одного ядерного заряда). «Этот пункт был одним из сложнейших моментов переговоров, но благодаря логичным техническим предложениям по модификации реактора, сделанным Ираном, удалось убедить другую сторону, что данная проблема урегулирована», — говорит глава Организации по атомной энергии Ирана Али Акбар Салехи. Эти «технические предложения по модификации» позволят снизить массу вырабатываемого оружейного плутония с девяти до одного-полутора килограммов в год. Кроме того, согласно условиям будущей сделки, ядерный объект в Фордо (предназначенный, по мнению представителей Запада, именно для оружейной программы) преобразуется в научно-исследовательский центр, и мощностей по обогащению урана там не будет.
Куда более интересными оказались пункты соглашения о заморозке иранской ядерной программы. «Поскольку Иран преследует цели развития мирного атома, его возможности по обогащению урана, промышленные мощности и запасы обогащенного урана будут ограничены», — поясняла еврокомиссар по вопросам внешней политики Федерика Могерини. В частности, Иран сокращает число центрифуг с 19 тыс. до 6 тыс., причем работающими остаются лишь центрифуги самого первого поколения (все остальные складируются под контролем МАГАТЭ). Кроме того, Ирану позволят обогащать уран лишь до 3,7% (то есть до уровня ядерного топлива). Нынешние запасы обогащенного урана будут сокращены более чем в 30 раз — с 10 тонн до 300 килограммов. Правда, пока непонятно, каким образом эти запасы будут сокращаться. «Мы говорили внутри “шестерки” и с Ираном о разных способах вывоза этих запасов, когда они будут от них избавляться, — идет ли речь о вывозе или о продаже на международном рынке, о его размывании и иной утилизации… Это предстоит определить в последующие три месяца», — говорит представитель Госдепартамента США Мари Харф. Наиболее вероятным сценарием видится все-таки вывоз этого урана в Россию, хоть иранцы возможность такого варианта официально отметают.
Если принципиальное понимание необходимости заморозки программы, сокращения центрифуг и порога обогащения у всех сторон присутствовало, то вот сроки этих ограничений и методы верификации вызвали ожесточенные споры (отчасти из-за этого, собственно, процесс выработки соглашения так затянулся). Иранцы соглашались на 10 лет заморозки, после которых все ограничения должны быть сразу же сняты. Американцы же говорили о постепенном снятии. «Соглашение должно дать западным правительствам право убедиться в том, что Иран не собирается создавать ядерное оружие, а если Иран обманет, США и союзники должны иметь достаточно времени для реакции… Если мы не добьемся таких условий, то мы не достигнем соглашения», — пояснял американский президент Барак Обама.
В итоге, если поначалу казалось, что победила иранская точка зрения, то теперь говорят о том, что американцам удалось настоять на сохранении определенных ограничений сроком на 15 лет, а особого режима контроля — до 25 лет. При этом сами американские переговорщики уверяют, что такой режим куда строже, нежели тот, о котором договаривались в ходе советско-американских переговоров по ядерному разоружению. По некоторым данным, США даже получат возможность отслеживать закупки Ираном «чувствительных технологий». Однако, судя по всему, этот вопрос еще будет дорабатываться. В частности, предстоит определить списки объектов, на которые будут допущены инспектора МАГАТЭ. Министр обороны Ирана бригадный генерал Хусейн Дехкан уже заявил, что Иран не допустит международных инспекторов на все свои военные объекты. «Мы никогда этого не разрешали и не будем разрешать», — подчеркнул министр.
Ключ Обамы
Теоретически, конечно, все вышеозначенное — лишь рамочные договоренности. Между сторонами есть еще ряд неурегулированных вопросов, поэтому «то, что было сделано до сегодняшнего дня, не гарантирует ни подписания соглашения, ни его содержания, ни даже то, что переговоры будут проходить до конца», — заявил аятолла Али Хаменеи. Однако можно не сомневаться, что и президент Обама, и президент Ирана Хасан Роухани встанут грудью на защиту своего творения и попытаются довести его до подписания итогового соглашения.
Так, все американские комментаторы отмечают, что президент Обама воспринял переговоры чуть ли не как свою персональную миссию. Мало того, что в ходе переговорного процесса он требовал немедленно ставить его в известность относительно появления любых проблем и препятствий, так и сейчас Обама чуть ли не на любой возможной площадке в Вашингтоне защищает достигнутое соглашение, вплоть до открытого конфликта со скептически настроенным Конгрессом. Столь настойчивое поведение Обамы (который слыл президентом нерешительным) объясняется не только тем, что он надеется сделкой с Ираном оправдать авансом полученную Нобелевскую премию мира. По мнению Обамы и его сторонников, сделка решает три важнейших для США вопроса: сохраняет режим нераспространения, создает прецедент для новой американской дипломатии, а также стабилизирует Ближний Восток.
Напротив, критики администрации Обамы уверяют, что тот, пойдя на соглашение с Ираном, подписал смертный приговор режиму нераспространения, который ранее так рьяно поддерживал. «Если мы признаем тот факт, что распространение ядерного оружия неизбежно, то мы должны признать, что и использование этого оружия тоже неизбежно», — заявлял как-то американский президент. Однако все не так просто. Некоторые аналитики делают ошибку, отождествляя ядерную программу и ядерное оружие. А это разные вещи. Согласно Договору о нераспространении ядерного оружия, любое государство имеет право на мирную ядерную программу — чего Иран, в общем-то, официально и добивался. Задачей США было не допустить, чтобы эта мирная ядерная программа дала Ирану возможность создать ядерное оружие — чего, собственно, США и добились в данном рамочном соглашении. «Будущее соглашение даст гарантии того, что Иран не сможет разрабатывать такие вооружения, — заявил госсекретарь США Джон Керри. — Это будет обеспечено существенными ограничениями ядерной деятельности в Иране, а также жестким режимом проверок его ядерных объектов, некоторые из которых будут продолжаться в течение 25 лет».
Важно то, что США добились этой цели именно через дипломатическое решение, а не через ставшие уже традиционными силовые методы и интервенции. Понятно, что такой выбор был сделан не от хорошей жизни. «Все другие предложения были хуже. Например, предложение о военной атаке Израиля могло привести к замедлению создания ядерного оружия на год-два, американская атака — года на два-три. Прекратить ядерную программу Ирана можно, только уничтожив промышленность Ирана и применив силу, на которую никто в мире не готов — ни Израиль, ни США, хотя у США она есть», — говорит бывший руководитель одной из израильских спецслужб Яков Кедми. Однако если сейчас иранская сделка выгорит, если Иран докажет свою договороспособность, то появится крайне позитивный прецедент, который позволит хотя бы попытаться впредь решать такие проблемы аналогичными способами. А значит, избегать новых региональных войн и дестабилизации целых регионов посредством борьбы за мир.
Наконец, столь пристальное внимание Обамы к этому переговорному процессу было связано с тем, что администрация президента США рассматривает Иран как ключ к стабилизации ближневосточного вопроса. По сути, конфликтный и антагонистический Иран является одним из основных факторов, который разжигает все региональные конфликты — от Ливии до Йемена. И разжигает их Тегеран просто потому, что рассматривает эти конфликты как инструмент укрепления своих позиций в регионе. В США надеются, что когда у Ирана появятся иные инструменты достижения регионального лидерства, то Тегеран будет вести себя более ответственно. Например, прекратит субсидировать Хамас. Более того, в Вашингтоне надеются, что «ответственный» Иран станет еще и опорой для американцев на Ближнем Востоке — куда более эффективной, чем дестабилизирующая весь регион радикальная и неустойчивая Саудовская Аравия. «С учетом всего бардака, который творится в арабском мире, нужны рабочие отношения с противоположной стороной, — говорит бывший директор по стратегическому планированию Белого дома Шон Бримли. — Нельзя ставить под сомнение все значение Ирана в регионе. Вот поэтому президент и придавал этим переговорам такое большое значение».
Поддержим Роухани
Впрочем, у Обамы было еще одно основание для поддержки этого соглашения — он рассматривал его как первый шаг на пути смены режима в Иране. И в этом его точка зрения по форме сходится с позицией президента Роухани, который так же, как и Обама, будет яро защищать подписанное рамочное соглашение (хотя и не так публично).
Далеко не секрет, что США давно мечтают о либерализации иранского режима, радикальность которого считают корнем всех проблем в американо-иранских отношениях. «Мы хотим, чтобы Иран не имел ядерного оружия именно потому, что не можем рассчитывать на изменение природы режима, — пояснял Барак Обама. — Если бы Иран внезапно превратился в Германию, Швецию или Францию, то мы бы вели иной разговор о его ядерной инфраструктуре». Однако ни санкции, ни угрозы военных действий в этом деле не помогали — скорее наоборот, иранцы сплачивались вокруг Исламской Республики и рахбара — высшего руководителя страны. Но при этом для них идеи «защиты суверенитета» и «отказа от компромисса с Западом» не были тождественными. Они и избрали Роухани президентом для того, чтобы этот умеренный по иранским меркам политик нашел компромисс с Вашингтоном, прекратил бессмысленную конфронтацию и добился восстановления иранской экономики. Их желание было настолько сильно, что даже рахбар Али Хаменеи был вынужден признать поражение своего фаворита на выборах и согласиться с избранием Хасана Роухани.
Соответственно, иранский президент прекрасно понимал, что от успеха на переговорах с Западом напрямую зависит его политическое выживание. «Роухани пришел к власти с обещаниями решить важнейшие социально-экономические проблемы страны, а без снятия санкций сделать это невозможно. Не будет улучшения ситуации в экономике — не будет и поддержки со стороны населения, а сегодняшние пассивные критики правительства из ультраконсерваторов перейдут в статус активных, что сильно ударит по позициям правительства», — поясняет иранист Севак Саруханян. Именно поэтому Хасан Роухани и его министр иностранных дел Мохаммад Джавад Зариф проявили столько терпения и в конечном итоге практически добились нужного им соглашения.
Да, Иран де-факто отказывается от ядерного оружия (по крайней мере на 25 лет), однако Роухани, по сути, достаточно разрешения Запада на обычную ядерную программу. И не только с точки зрения престижа, но и с позиции сдерживания. «Иран однозначно идет к тому, чтобы… стать пороговым государством, которое сможет создать ядерное оружие, как только захочет, примерно на том же уровне, как сегодня Япония или Германия», — говорит Яков Кедми. По его словам, выхода на этот уровень достаточно для того, чтобы к Ирану относились как к ядерной державе.
В обмен же на отказ от ядерной программы Иран получает не только статус «приличной державы», но и столь необходимые экономике страны иностранные инвестиции, особенно сейчас. «Падение цен на нефть привело к ситуации, когда у руководства отрасли нет средств для каких-либо инвестиций в добычу», — заявил министр нефтяной промышленности Ирана Биджан Намдар Зангане в ходе своего выступления перед депутатами меджлиса.
Однако подписать рамочное соглашение недостаточно — Хасан Роухани, как и Барак Обама, должен защищать документ от внутренних противников. Прежде всего от консервативных аятолл, которые прекрасно понимают, чего хотят добиться иранский и американский президенты. По сути, ядерное соглашение может стать первым шагом на пути полной нормализации американо-иранских отношений и смены режима в стране. Правда, смены несколько в ином смысле, чем это понимают в США. От Исламской Республики никто отказываться не будет. Хасан Роухани и стоящие за ним бизнесмены просто хотели бы, заручившись поддержкой населения, превратить страну в умеренно исламское государство, которое будет процветать в том числе и благодаря рабочим отношениям с Западом. Для консервативных же аятолл, чья легитимность во многом держится на общественном антиамериканизме, такая трансформация будет означать конец карьеры. Поэтому сейчас они, возможно, попытаются сорвать соглашение, объединившись с теми силами, которым не выгоден сам факт выхода Ирана из изоляции. «С теми, кто зарабатывает огромные деньги через “черный рынок” и “свободные торговые терминалы”, созданные для облегчения импорта и экспорта в условиях санкций. А это не простые люди или бизнесмены: они сидят в меджлисе, ими полно среднее звено бюрократии, КСИР, скажем, вовсе не страдает от режима санкций», — объясняет Севак Саруханян.
Поскольку у Роухани нет таких ресурсов, как у Обамы, то многое будет зависеть от решения рахбара Али Хаменеи, которому выгоден вывод Ирана из-под санкций, но не нужна ни излишняя популярность Роухани, ни смена режима в стране. Пока непонятно, какое решение примет рахбар, но весьма вероятно, что он все же рискнет и поддержит сейчас президента, надеясь потом поумерить его амбиции. Если, конечно, к моменту соглашения не уйдет из жизни (Али Хаменеи очень тяжело болен).
Тель-Авив против
Впрочем, Роухани и Обаме придется защищать соглашение не только от внутренних противников, но и от внешних — Саудовской Аравии и Израиля. Да, Эр-Рияд уже смирился с заключением соглашения и даже публично поддержал его (дабы не ссориться с американцами, важность хороших отношений с которыми теперь для безопасности королевства возрастает в разы), но при этом Саудовская Аравия открыто готовится к большой войне с Ираном. Собственно, саудовцам к этому не привыкать — персы и арабы режут друг друга со второй половины VII века, однако сейчас в Эр-Рияде говорят о возможности создания собственного ядерного оружия. Израиль же в принципе не собирается терпеть усиление Ирана и намерен бороться до конца за срыв нынешних соглашений. Правда, без особых шансов на успех.
Ни для кого не секрет, что Тель-Авив рассматривает ядерную сделку с Ираном не как компромисс, а как ликвидацию последних дипломатических барьеров на пути развития иранской ядерной программы, которая воспринимается Израилем как экзистенциальная угроза. В Тель-Авиве считают, что ядерная программа не только даст Ирану ядерную бомбу, но и вызовет непреодолимое желание у других стран Ближнего Востока (не делающих различия между ядерной программой и ядерным оружием) обрести собственную атомную бомбу. Наконец, израильтян возмущает сам факт переговоров с государством, которое, по словам министра обороны Моше Яалона, «представляет угрозу не только своей ядерной программой, но и постоянной поддержкой терроризма по всему миру, в том числе в ближневосточном регионе».
Сорвать достижение рамочного соглашения у Израиля не получилось, однако в Тель-Авиве не унывают. «Время еще не ушло, можно добиться лучших условий с помощью давления и вынудить Иран свернуть ядерные разработки», — убежден премьер-министр Израиля Беньямин Нетаньяху. Израильтяне уже выставили ряд дополнений к рамочному соглашению, которые, по их мнению, американцы должны продвигать. Среди них, в частности, полное прекращение обогащения урана и полное закрытие подземного завода в Фордо. Заодно израильтяне хотят, чтобы в итоговом соглашении Тегеран взял на себя обязательство немедленно прекратить поддержку террористических организаций на Ближнем Востоке и признать право Израиля на существование.
В Тель-Авиве понимают, что эти условия равносильны срыву сделки. Право на обогащение урана (пусть даже и до невысокого уровня) в Иране рассматривают как свое безусловное право, а прекращать поддержку «Хезболлы» или же признавать за Израилем право на существование пока не собираются. Это понимают и в Вашингтоне, поэтому администрация президента США отказалась вносить израильские поправки. «Предположение о том, что соглашение с Ираном, которое поддается проверке и лишает его возможности создавать ядерное оружие, будет заключено только при условии, что Иран признает Израиль, — это то же самое, как если бы мы сказали, что не подпишем договоренность до тех пор, пока иранский режим полностью не изменится», — заявил Барак Обама.
Тель-Авив попытается продавить эти поправки через Конгресс, однако на сегодняшний день влияние Капитолия на содержание сделки ограниченно. Максимум того, что сейчас может сделать Конгресс, — отказаться снимать с Ирана ту часть санкций, которая находится в его компетенции. Но иранцам это и не важно — им достаточно снятия президентом США запрета на работу с Ираном европейских компаний (которых за такую работу отлучают от американского рынка).
Куда больше шансов у израильтян воспользоваться тем, что США и Иран не договорились относительно порядка снятия санкций. «Процесс будет идти в несколько этапов при условии подтверждения факта реализации Ираном определенных обязательств в рамках Совместного комплексного плана действий», — пояснил официальный представитель Госдепартамента США Джефф Ратке. «В администрации убеждены, что неразумно просто отменять санкции с первого дня», — продолжил эту мысль пресс-секретарь Белого дома Джош Эрнест. Однако иранцы хотят все и сразу. «Мы подпишем договор только при условии, что санкции будут сняты в тот же день… Нам нужно соглашение, выгодное для всех сторон, участвующих в переговорах», — заявил Хасан Роухани. Здесь вопрос не столько в доверии, сколько в том, что Роухани нужно что-то показать народу. Но поскольку соглашение очень нужно обоим президентам, вероятно, они найдут приемлемую для себя формулу и не позволят этому вопросу сорвать соглашение.
Если дипломатия не сработает, Израиль угрожает перейти к силовым решениям. Так, некоторые израильские политики говорят о необходимости превентивного удара по иранским ядерным объектам. «Мы выступаем за дипломатическое решение ядерной проблемы Ирана, однако соглашение, на которое готов сегодня пойти Запад, не оставит нам иного выбора», — заявил израильский министр по делам разведки Юваль Штайниц.
Этот вариант выглядит безумным, однако нереалистичным его назвать сложно. Да, нанеся превентивный удар по Ирану, Израиль пересечет точку невозврата, подставит Соединенные Штаты и разрушит американо-израильский альянс. Однако, с другой стороны, американо-израильские отношения изменились. Интересы двух стран на Ближнем Востоке не совпадают, и израильтянам в деле защиты своего дома нужно надеяться только на себя. И американские планы в отношении Ирана их в данном случае беспокоить не будут.
Следите за последними событиями в нашей Twitter-трансляции.
